Луч солнца на рассвете встал,
в росинке чистой окунулся,
увидев что-то, улыбнулся
и наблюдать в окошко стал:
там на кухонной полке в ряд -
посуда чистая блистает,
фужер всех выше восседает
и речь ведет:"Смотрите: я,
в сиянье чистом хрусталя,
как первый гость на всех фуршетах,
вам и во сне не снилось это,
как я звенел там и сиял!
В каких руках я побывал!
Какие повидал я нравы!
Хоть вы в одном, конечно,правы:
я большей частью здесь стоял".
Вот, к кружке обратился он:
"Что ты внизу там притаилась?
С убожеством своим смирилась -
так вид твой жалок и смешон.
На что годна, скажи мне, ты?
Ты вся зашарпана, побита,
и краска вся с годами смыта,
следа нет прежней красоты."
Но в оправдание она
не проронила ни словечка,
хотя могла сказать, конечно,
как жизнь с избытком провела.
В ней согревали мятный чай,
когда болели в доме дети,
прекрасны так минуты эти -
быть в ручках нежных малыша.
Хозяин летом брал с собой
ее во время сенокоса,
чтоб воду пить из водоноса;
в лес за дровами брал зимой.
Несли парное молоко
в ней каждый день больной старушке.
И было так приятно кружке
в руке натруженной, простой.
Усталый путник много раз
держал ее в своих ладонях.
Взор благодарный она помнит -
за утоливший жажду квас.
Молчала в скромности она,
лишь, улыбаясь, вспоминала:
служа другим, так уставала,
но не напрасно жизнь прошла.
Да и сейчас стоит она
полна водою родниковой -
кого-то из нее напоят
и кружка счастлива сполна.
Закончить бы на том рассказ,
но так фужер собой гордился,
над кружкой бедною глумился,
вдруг... поскользнулся и разбился
и... зазвенел в последний раз...
Луч солнца дальше побежал
искать истории по свету,
а мы, услышав притчу эту,
узнали, может быть, себя?
Любви Господней полнота
с избытком сердце наполняет,
и пустословие смиряет,
даруя кроткие уста.
Мы - винограднике Христа,
и хочет Бог, чтоб мы трудились,
чтоб не гордились, а смирились
и много принесли плода.
Елена Шамрова,
Дрогичин Беларусь
Так чудны все дела Твои, о Боже!
Не описать - так скуден мой язык.
Кто с мудростью твоей сравниться может?!
И кто в любви, как Ты, Господь, велик?!
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
